Викки Латта

Дирк Лайер. Мое темнейшество

Глава 1

Дурное дыхание изо рта у человека – в сущности, не такая и неприятность. Проблема, когда собеседник уже не дышит вовсе. А тебе его при этом нужно допросить…

Впрочем, для опытного некроманта не бывает окончательно умерших, как и совершенно молчаливых. А запах… К нему со временем привыкаешь и перестаешь реагировать на тлен со смрадом. Зловоние не настораживает. Его принимаешь как должное.

Куда подозрительнее, если свежеподнятое умертвие не пахнет вовсе. А уж если от него исходит аромат фиалок, то это повод насторожиться…

Так что, когда ноздрей коснулся едва уловимый многослойный аромат, я оскалился, печенкой чуя неприятности. А запах между тем щекотал ноздри и вызывал желание вдыхать его полной грудью. Восхитительный аромат…

Правда, источало его уже начавшее разлагаться тело. Это была женщина. Хотя скорее старуха. Морщины на покрытом трупными пятнами лице, седые волосы… Впрочем, последние были уложены в кокетливую прическу и украшены явно девичьей заколкой. Карга, которой было не меньше семидесяти, до самой смерти явно пыталась молодиться. Да и после того, как сыграла в ящик, осталась кокеткой. Вон в гроб даже духи прихватила – фиал, что висел на цепочке на дряблой шее, источал приятный запах, заглушая вонь мертвечины.

– Это и есть твоя женушка? – скептически уточнил я у клиента.

– Она, зраза старая! Сколько крови из меня выпила, пока не сдохла… И, даже сдохнув, не дает пожить нормально. Спрятала свои бирюльки – и, довольная, лежит в гробу, лыбится, – сплюнув, произнес щеголь.

От аристократа у этого смазливого прыща была только оболочка. Зато какая выдающаяся… Правильные черты лица, светлая кожа, за гладкость которой наверняка отвечал брадобрейный амулет. Густые темные волосы уложены в идеальную прическу с легкими кудрями, приглаженными и зафиксированными помадой.

Видимо, за морду и то, что пониже ремня, богатая карга и взяла этого пижона в свою постель, а потом и в супруги. Одела в темный фрак с длинными фалдами и белоснежную рубашку с жабо и начала выгуливать по столице. Как породистую левретку. А он возьми и войди во вкус. Загуляй, как подзаборный кобель, и проиграйся в карты… И дело наверняка бы закончилось скандальным разводом, но малой подсуетился и успокоил взревновавшую бабульку так, что упокоил. Но и она отомстила, хоть и из могилы.

Об этом сам щеголь мне, конечно, не сказал, но я привык проверять, с кем имею дело, так что был в курсе предыстории. Этот же расфуфыренный вообще был не сильно разговорчивым, зато уж больно нервным. Суетился, как неопытная шлюха под клиентом. Глазенками стрелял, обливался холодным потом, когда договаривались… И все блеял про то, что нужно узнать, где покойница спрятала свои деньги…

Интересно, он, когда свою благоверную травил, так же трясся? Впрочем, это не мое дело, поскольку за него мне не заплатили. А вот за что дали аванс – это достать покойницу из-под земли, пока щеголя самого не достали те, кому он задолжал…

Впрочем, мне плевать было и на то, прирежут ли этого напомаженного. Главное, чтобы смазливый рассчитался сполна. О чем я и напомнил:

– Оставшиеся деньги вперед.

– С чего бы! – возмутился пижон. – Ты еще свою часть сделки не выполнил. Она ничего не сказала.

– Могу отпустить плетение, будешь сам допрашивать, пока она тебя – жрать, – добродушно предложил я. Сегодня я вообще был на удивление тихим и скромным – мог тихо прикопать. Скромно взять себе у трупа причитающееся. Если бы клиент решил возражать и угрожать.

Но щеголь хоть и был гадом последним, но трусом-то – первым. Потому проворчал сквозь стиснутые зубы что-то про наглых некромантов и отдал мне кошель.

Взвесил тот на руке.

– Трех монет не хватает.

Щека сопляка, слегка порозовевшая от уличного холода, дернулась, и тип нехотя отдал мне все.

– Инквизиции на тебя нет, – зло проворчал вдовец. – Теперь спрашивай давай у старухи, где цацки, и поживее. А то я замерз уже ждать.

Я лишь хмыкнул. Осенняя полночь на старом кладбище, где вольготно меж могил гуляют туман и мрак, – это не тенистая аллея центрального парка в середине лета. Да и запретные чернокнижные ритуалы не веселая забава.

А вырядился пижон именно как для променада в столичный полдень. И теперь, видишь ли, зябко ему среди мрачных надгробий.

Щеголь передернул плечами и поежился под луной, которая едва пробивалась сквозь густые облака, отбрасывая зловещие тени. Видно было, что щеголю тут неуютно настолько, что жутко. Но жажда наживы оказалась сильнее страха. Правда, ненамного, судя по тому, как этот наглец, вдовец, жеребец и прочий… -ец топтался рядом с кругом из свечей.

Тех было ровно двенадцать. И напротив каждой из них, зажженных и оплывавших воском, я начертил на земле руны, полив те собственной кровью – малая плата, которую просила тьма за запретный ритуал. Инквизиторы требовали куда больше – тюремный срок, а то и участие на зажигательной вечеринке под названием аутодафе. На такой некромант – главный гвоздь программы, вбитый, точнее, привязанный к столбу.

Мне же сгореть на работе не хотелось. Поэтому я предпочитал жечь сам. Пульсарами. Но пока жареным не пахло. Наоборот, воняло фиалками. И это насыщенное амбре из фиала покойницы начинало уже подбешивать. Тлен и смрад были хотя бы привычны. Надо поскорее заканчивать и закопать уже эту старуху. Снова. Потому я буднично, без балаганных фокусов с искрами магии и темными клубами чар приказал умертвию:

– Говори, где лежат драгоценности, – и пустил по плетению силу, заставляя старуху подчиниться моей воле.

Тело краги дернулось. Она сопротивлялась изо всех сил, противясь моей воле. Но я был сильнее. Гораздо сильнее. И душа, которая ненадолго вселилась в тело нежити, сдалась, заговорив.

Можно было бы, конечно, обойтись простым вызовом духа, но без телесной оболочки тот менее сговорчив. Да и сил на призыв уйдет больше, как и времени. К тому же мне хотелось посмотреть, как щеголь будет махать лопатой. Один вид этого надменного прыща, пыхтящего с заступом в руках, стоил многого!

– Деньги лежат в тайнике, за шкафом, – начала покойница. Ее голос был булькающим, но вполне четким: умерла она не так давно, и голосовые связки еще были относительно целыми, неразложившимися. Правда, говорила она медленно, все же для звуков нужно было набирать воздух в легкие. А для мертвяка это дело непривычное

– За каким шкафом, грымза?! В поместье их полно! – взбеленился клиент и едва не переступил круг из свечей, но я отбросил его от границы волной силы.

Пижон отлетел, плюхнулся на кучу свежей земли. Переступи он незримую черту – и сам бы сдох: круг отлично умел высасывать души из живых и утягивать в мертвомир. Но клиент, кажется, этого даже не понял.

– Какого демона! – выкрикнул он уже мне и вскочил с земли, набычившись.

– У меня их много, выбирай любого… – охотно предложил я. – Но если хочешь отправиться к ней, то в следующий раз мешать тебе шагнуть в круг не буду.

Мои слова дошли до щегла не сразу, но когда он все осознал, то стал белее, чем его жена-покойница. И «спасибо» вырвалось у него не иначе как от испуга.

Хотя я бы и не думал спасать этого идиота, если бы его смерть в круге не спровоцировала выброс силы. На такой инквизиция точно бы среагировала. Так что спасал я свои нервы, время, а не этого прид…

Впрочем, стоило только вспомнить о карателях, как они явились. И без всяких выбросов магии.

Приближение этих ребят я почуял, как акула каплю крови – издалека. Так что пассом разорвал путы, что связывали призрак покойницы с ее телом. Душа старухи тут же улетела в мертвомир. А труп безвольной куклой упал обратно в гроб на дне могилы.

Я же подхватил сумку с инструментами, перекинул ремень через плечо и перемахнул через могильную ограду.

Это произошло так быстро, что клиент даже ничего не понял, продолжая таращить на меня свои зенки.